         В самом раннем детстве Вольф страдал лунатизмом. Родители придумали и испробовали очень простой способ лечения, оторый дал прекрасные результаты. Перед кроватью ставили корыто с водой. Вставая по ночам, Вольф попадал ногами в холодную воду и просыпался.

Когда Вольфу исполнилось шесть лет, его отдали в школу при синагоге хедер. Основным предметом в этой школе была зубрежка талмуда. Здесь выяснилось, что у Вольфа была отличная память и он с лёгкостью запоминает прочитанные тексты. Именно поэтому отец решил оправить своего сына в школу подготовки духовных служителей иешибот. Вольф наотрез отказался перспективы черного платья священнослужителя. Сначала отец пытался убедить маленького Вольфа, но он казался неприступным. Тогда отец решил пойти на хитрость. Мальчик стал свидетелем «чуда», в которое потом долго верил. Однажды перед его домом возникла огромная фигура в белом одеянии. Воздев руки к небу, небесный вестник произнес:

«Сын мой!
Свыше я послан к стопам твоим...
Мне дозволено предречь будущее твоё во служение Богу.
Иди в иешибот, не томи душу свою!
Будет угодна всем молитва твоя...»

         От испуга Вольф потерял сознание. Очнувшись, он пошёл к отцу и рассказал ему о случившемся. Тот помолчал, потом внушительно кашлянул и произнёс:

«Вольф, что сказал тебе посланника Неба?»
«Иди в иешибот»
«Ну если Бог так хочет, значит так и должно быть...»

          Потрясенный происшедшим, Вольф сдался. В иешиботе, находившемся в другом городе, он проучился два года. Однажды к ним пришёл странник. Вольф сразу же узнал в нём по голосу того самого «посланника Неба», который наставлял его от имени Господа Бога. Вольф понял, что посланник просто сыграл тогда свою роль, чтобы убедить его пойти учиться в иешибот. После открытия лжи Вольф решил решил бежать из духовной семинарии, но к отцу возвращаться не захотел. С капиталом в девять копеек он пошел на ближайшую станцию железной дороги и сел в поезд, едущий в Берлин.

         Чтобы контролёр его не нашёл, он залез под сиденье. Под сиденьем было душно и грязно, к тому же не достаточно светло, чтобы читать обрывок найденной газеты. По всей видимости попался очень ръяный контролёр и к великому сожалению Вольфа, он выудил насмерть перепуганного мальчугана из под сиденья. Сразу после этого Контролёр потребовал у Вольфа билет. Вольфу ничего не оставалось делать, как молчать, страстно желая всей душой, чтобы контролёр не выкинул его на следующем полустанке.

          Наконец контролёр прервал молчание и сказал: "Что ты молчишь? Давай сюда билет для компастировки или я должен его проверять у тебя в руках? Мальчик понял, что контролёр принял обрывок газеты за билет и протянул его для проверки... Под воздействием некой совершенно непонятной, фантастической силы, контролер и в самом деле принял бумажку за билет и поставил свой штемпель…"

          Юный Вольф благополучно добрался до Берлина, но выжить в огромном городе в полном одиночестве оказалось совсем не просто. Вольф устроился посыльным в доме приезжих на Драгунштрассе. Он носил вещи, пакеты, мыл посуду, чистил обувь... Он постоянно голодал, так как зарабатывал очень мало. Все кончилось бы, возможно, весьма трагически, если бы не случай... Однажды, измученный непосильной работой и голодом, Вольф упал без чувств посреди улицы.

          Многие годы спустя в своих мемуарах Мессинг написал об этом так: «Это был голодный обморок, я ведь жил скудно, зарабатывал мало, хоть плачь. Меня привезли в больницу. Пульса нет, дыхания — нет. Тело холодное... Особенно это никого не взволновало и никого не обеспокоило. Перенесли меня в морг... И могли бы легко похоронить в общей могиле, если бы какой то студент не заметил, что сердце у меня все таки бьется.

         Он сказал обо мне профессору, талантливому психиатру и невропатологу Абелю, и тот легко увидел, что я нахожусь в состоянии летаргии, которая была вызвана голодом и нервными потрясениями. Абель привел меня в сознание, начал ставить на мне свои опыты. Он уверял, что я могу управлять своим организмом как хочу, что я очень внушаем и являюсь „удивительным медиумом"».

          Прежде всего Абель вместе со своим другом и коллегой профессором-психиатром Шмиттом старались привить мальчику чувство уверенности в себе, в свои силы, говорили ему, что тот может приказывать себе все, что только захочет. Именно с них, с улыбки Абеля и поддержки Шмитта, как писал сам Мессинг, ему начала улыбаться жизнь.

         Среди опытов профессора Абеля были также следующие: Выключать силой воли то или иное болевое ощущение, владеть собой, мысленно принимать задания, к исполнению. Например, достать монеты, спрятанные в печке, но не через дверцу, а выбив молотком кирпич в стене… У мальчика это легко получалось. Под руководством Абеля он развил свои способности и вскоре под руководством импресарио — господином Цельмейстером начал выступать перед публикой: по трое суток совершено неподвижно лежал в хрустальном гробу в паноптикуме, погружаясь в каталептическое состояние. Это позволяло протыкать его тело стальными спицами, читал мысли, находил спрятанные зрителями вещи, демонстрировал виртуозное владение искусством гипноза…

          Постепенно, в результате тренировок, он начал хорошо понимать отдаваемые ему мысленные распоряжения и научился выделять из хора «звучащих» в его сознании мыслей окружающих именно тот «голос», который ему нужно было услышать. Лучше всего, по словам Мессинга, он чувствовал судьбу человека, которого встречал первый раз в жизни, или даже держал какой-либо принадлежавший этому человеку предмет.

         В 1915 г. Мессинг вместе со своим импресарио, г-ном Цельмейстером, поехал в свое первое турне — в Вену — с программой психологических опытов. Побывав на одном из выступлений Мессинга Альберт Эйнштейн пригласил Мессинга к себе в гости. Придя к Эйнштейну, Мессинг встретил там Зигмунда Фрейда — знаменитого австрийского врача и психолога, создавшего теорию психоанализа. В числе его друзей и поклонников появились принцы, влиятельные политики, миллионеры...

         В 1917 г. Мессинг выехал в большое турне по всему миру. За четыре года он побывал со своими выступлениями в Париже, Лондоне, Риме, Берлине, Стокгольме, Риге, Японии, Бразилии, Аргентине, странах Азии, Австралии, Южной Америки, Индии... В 1921 г. он вернулся в Варшаву. Польша больше не входила в состав Российской империи, и была самостоятельным государством.

          В 1937 году, во время одного из выступлений в Варшаве, Мессинг предсказал Гитлеру поражение и гибель в случае, если он пойдет войной на Восток. Мир не без добрых людей и очень скоро, Фюрер узнал об этом предсказании. Он сразу же объявил еврейского мага своим личным врагом и пообещал награду в 200 тысяч марок за его поимку. По тем временам это были баснословные деньги.

         1 сентября 1939 г. немецкая армия перешла границы Польши. Какое-то время Мессингу удавалось благополучно скрываться от немецких патрулей, но однажды его всё-таки поймали, жестоко избили и доставили в комендатуру. Из комендатуры ему удалось убежать, собрав волевым приказом всех и закрыв их в камере, где он сидел. Мессинг решил, что единственным выходом из создавшейся ситуации будет Советский Союз…

Интервью с Вольфом Мессингом

Я, Вольф Мессинг, предсказываю...

Психологические опыты Вольфа Мессинга ошеломляли, озадачивали и в то же самое время восхищали всех.

Вашему вниманию предлагается интервью, проведённое в 1971 году журналистом газеты "Известия" Владимиром Шахиджаняном, а также Эгмонтом Львовичем Месин-Поляковым с великим магом Вольфом Мессингом.

Почти через два года, в 1973 году в редакции "Недели" все же решили опубликовать интервью. Для этого его было необходимо завизировать у Мессинга. Он не стал возражать и без излишних разговоров подписал, а потом заметил: "Зря суетитесь. В последний момент беседу снимут без объяснений. А вы ее опубликуете лет через двадцать, когда меня уже не будет на свете". Так оно и случилось. Интервью с Мессингом опубликовали только в мае 1995 года в газете "Неделя".

- Вольф Григорьевич, я слышал, что у Вас болят ноги и эта болезнь вызвана драматической ситуацией в Вашей жизни. Вы бы не могли рассказать об этом поподробнее?

- Начало Второй мировой войны я встретил в Польше. Местечко, где я жил у отца, было оккупировано фашистами. Я уехал в Варшаву. Гитлер, которому я предсказывал неминуемую гибель еще с 1937 года, заявил, что человеку, указавшему место, где я скрываюсь, выдадут большую премию. В Варшаве меня и схватили фашисты, забрали на улице. В руках они держали плакат с моим портретом. Один из гитлеровцев сильно ударил меня в челюсть. Вылетело несколько зубов. Я, повторяю, я обыкновенный человек, чувствую боль, испытываю нервное напряжение.От боли я на некоторое время потерял и физическую, и психическую силу. Но как только очнулся, начал твердить про себя:

"Вольф, спокойно.
Не волнуйся.
Все успокоится.
Выход будет найден.
Не торопись.
Жди и думай, как выпутаться, как убежать".

Меня отвезли в полицейский участок. Придя в себя, понял: или я должен собрать всю свою волю, энергию и сделать так, чтобы уйти от врагов, или меня расстреляют. Мысленно я отдавал приказ полицейским и начальнику участка: идите в мою камеру. Поднимайтесь ко мне. И они собрались. Внимательно смотрели на меня, будто ожидали моих приказаний. Я спокойно вышел из камеры, закрыл ее со стороны коридора. Дошел до второго этажа и выпрыгнул из единственного окна без решетки. Падая, травмировал ноги. С тех пор и мучаюсь. Но тогда боли не чувствовал.
"Бежать, идти на восток, идти быстрее, пока тебя не схватили!" Мне повезло, я встретил человека, везущего на телеге сено. Мне удалось его уговорить, чтобы он меня спрятал в сене. Так меня вывезли из Варшавы.

- А как началась ваша жизнь в Союзе? Вы спаслись от фашистов, перешли границу - и...

- И начались трудности. Первый город, куда мне удалось попасть, был Брест. В гостиницу не пускают, ночевать негде. Я пришел в исполком, в отдел культуры. Мое имя никому не знакомо, документов нет. Спрашивают: что я умею делать? Рассказываю: могу выполнять приказания, отданные мне молча, запиской, которую я не буду читать, могу находить спрятанные вещи, водить машину с завязанными глазами, хотя никогда не делал этого раньше. Просят предъявить документы. А у меня нет никаких документов. Не верят, что спокойно перешел границу, добрался до Бреста и сам вот так взял и пришел на прием к начальнику по культуре. Первый чиновник, с которым я разговаривал, - заведующий отделом культуры Петр Андреевич Абрасимов. Я смотрел на него, слушал его рассуждения, а сам внушал ему: помогите мне, поверьте в меня, вы же хороший человек. Я смотрел на него и все ждал паузы. Наступила пауза. Тогда я произнес: "У вас большое будущее. Вы станете послом в большой стране". (Это предсказание исполнилось и Петр Абрасимов действительно стал в последствии послом.- В.Ш.) И он поверил в меня и включил в число артистов, обслуживающих Брестский район.

Время от времени мне устраивали проверки. По требованию одного известного человека в стране мне дали задание получить в Госбанке по вырванному из школьной тетради листу сто тысяч рублей. (Речь шла о Сталине, но даже в 1971 году Мессинг не решился назвать его фамилию.-В.Ш.) Я взял поданный мне листок, подошел с ним к окошку кассира и рядом поставил чемоданчик для денег. Кассир посмотрел на чистый лист бумаги и отсчитал сто тысяч рублей. Рядом со мною были два свидетеля из органов, которые и подписали акт о проведенном опыте. Как и договаривались, через пятнадцать минут мы подошли к кассиру и вернули деньги. К кассиру вызвали "скорую помощь".

Было и другое задание. Его я выполнял уже в Москве. Мне велели выйти из кабинета самого охраняемого в стране человека. (Речь шла о Берии, но и его фамилия не была нами названа- В.Ш.). И этот человек велел мне выйти из его кабинета и из здания, не показывая никаких пропусков, а сам при мне позвонил куда-то и приказал быть особо внимательным ко всем, кто будет выходить из здания в ближайшие полчаса. Я все же вышел без пропуска и с улицы помахал самому охраняемому человеку. Правда, мы договорились, что никому не попадет за то, что меня выпустят без пропуска.
- Из воспоминаний Эгмонта Месина-Полякова по этому поводу: Возможно, дело на него и было заведено. Но по поводу его сотрудничества со спецслужбами могу сказать одно: Вольф Григорьевич всеми фибрами своей души был против этого и всю жизнь старался избегать такого рода контактов. Когда он умер, представители соответствующего ведомства побывали у него дома и, скорее всего, какие-то документы изъяли. У меня остались некоторые бумаги, вырезки из газет, письма, фотографии, хранившиеся, кстати сказать, в том самом старом сундуке, который был у него еще в Новосибирске. Я берегу их долгие годы. И все это время мне было очень интересно: кто-нибудь вспомнит о нем?

- Вольф Григорьевич, мне думается, что проверки были обоснованны. Вас же никто не знал. Вы хорошо чувствуете других людей, но другие люди такими способностями не обладают. Кто знает. Вы же могли во зло обратить свои способности?

- Никогда я во зло не могу обратить способности. Мне 75 лет, мне врать незачем, я не совершил ни одного обмана, ни одного непорядочного поступка. Только раз в юности я украл картошку, ибо очень хотел есть, и обманул контролера-ревизора, когда ехал без билета на поезде. Мне ненавистны ложь и обман. Презираю неточность, никогда не опаздываю. Мы никак не можем понять, что одни люди мешают жить другим людям, тогда как если бы все это поняли, люди могли бы помогать другим, и те и другие стали бы счастливы.

- Известно, что вы в годы войны много выступали и приобрели для советской авиации два самолета на личные деньги.

- Да, на деньги, полученные за выступления, я смог подарить военным летчикам в 1942 и 1944 годах два самолета. На самолете, подаренном в 1944-м, летал летчик Ковалев. Он сбил 33 вражеские машины. Константин Ковалев стал Героем Советского Союза.

- Из воспоминаний Эгмонта Месина-Полякова по этому поводу: Помню, например, как Мессинг зашел к нам в гости в Новосибирске, и мы все вместе праздновали знаменитую передачу самолета истребитель Як-7, сделанного в Новосибирске, на заводе имени Чкалова, летчику Константину Ковалеву. Обстановка была очень веселая и душевная. В этот день, Вольф Григорьевич подарил Ковалеву, тоже гостившему у нас, замечательные золотые швейцарские часы. Точно такие же он носил сам. Мне, любопытному мальчишке, разумеется, тоже захотелось посмотреть на эти часы, и я попросил Вольфа Григорьевича показать их мне поближе. На что он сказал: «А ты пойди, встань вон в тот уголок, вытянись постойке смирно, протяни ручку вперед – и через три минутки у тебя будут такие же часы…» Я так и сделал: постоял, постоял – и вдруг вижу, что на моей руке действительно надеты часы! Я их туда-сюда крутил, вертел, рассматривал, слушал. А через какое-то время они вдруг исчезли…

Вольф Григорьевич ещё много раз изумлял и поражал меня…
         Как-то раз он одним взглядом заставил воробьиную стайку дружно спуститься ко мне, на землю.
         Однажды бабушка отправила меня в сарай за яйцом. А Мессинг, который как раз в тот момент был у нас, говорит: «Не нужно ходить в сарай. Зайди в свою комнату – там, в штопальнице на столе, найдешь яичко». Я захожу в комнату и вижу, что на столе в штопальнице и в самом деле стоит яичко – оно было теплым на ощупь, будто курица снесла его только что…
         Как-то раз я хотел сфотографировать Вольфа Григорьевича: пришел к нему домой со своим довольно неплохим немецким фотоаппаратом. Он хитро так улыбнулся и сказал: «Ну, фотографируй… Только все равно у тебя ничего не выйдет». Я, конечно, удивился: «Почему это не выйдет? Пленки еще много!» Все проверил, настроил, сфотографировал. А когда стал проявлять фотографии, то увидел, что на пленке изображена толпа людей, идущих по Калининскому проспекту, и слабые очертания его лица на этом фоне.

Вот такие дела… У меня до сих пор в голове не укладывается, каким образом ему удавалось делать такие вещи… Этот человек был истинным тружеником – работал до последнего. И ничего не боялся – ни черта, ни Берии.

- Как все-таки вам удается читать мысли других людей?

- Сложно ответить. Интуиция. Чувствую - и все тут. Не могу я вам объяснить механизм передачи мысли. Человек послал записку. В ней задание. Я беру человека за руку и все делаю, выполняю, что сказано в записке, которая находится у членов жюри. На каждом моем выступлении есть жюри из зрителей.
Никакой подтасовки.

- Владеете ли вы гипнозом?

- Да. Но мы мало изучаем это явление. Гипнозом владеют многие люди. И вы тоже умеете внушать другим людям. Признаюсь, если бы это было не так, то я вряд ли беседовал бы с вами. Вы меня уговорили, внушили, просто заставили. Я ведь не хотел давать согласие на беседу, а потом почему-то согласился.

- Так, может быть, способность гипнотического воздействия — завидная вещь?

- О нет! И в доказательство этому могу сослаться на тот факт, что я и сам к этой способности прибегаю крайне редко. Считанное количество раз в моей жизни.

- Наверное, многие люди завидуют вам, думая: вот бы мне его способности, уж я бы...

- Очень часто я ловлю мысли других людей, завидующих мне: „Вот бы мне такие способности!" А мне хочется сказать этим людям: не завидуйте! Чему завидовать? Свойство телепата позволяет мне иной раз услышать о себе такое, что, как говорится, уши вянут. Увы! Так много рождается у людей мыслей, которые совсем ни к чему слышать другим и которые обычно не высказываются вслух... Приятно ли слышать о себе бесцеремонные, грубые, лукавые мнения . Стоит ли завидовать тому, что я могу узнать, как думает обо мне другой человек? Такое знание приносит обычно не пользу, а вред.

- Вольф Григорьевич, вас наверняка часто спрашивают об одном и том же: как вы стали таким, как жили, как добились успеха? Может быть, стоит написать книгу?

- Может быть, и стоит. Я не могу пожаловаться на невнимание к себе. Я объездил весь мир, многое повидал, и мне нигде не жилось и не живется так легко, не работается с такой отдачей, как в нашей стране. Пресса, зрители, государство относятся ко мне с вниманием. Единственно, как бы это сказать помягче, кто не понимает меня, - это ученые. В нашей стране я ни разу не употребил слова "телепат". Мне не рекомендовали говорить в выступлениях о телепатии. Против этого возражает профессор Китайгородский. На самом деле я себя считаю телепатом, уверен, что телепатия есть и будет развиваться.

- Вольф Григорьевич, а где Вы познакомились с Вашей женой?

«В 1944 году, в Новосибирске, после сеанса психологических опытов ко мне подошла молодая женщина. Моя будущая возлюбленная, жена и ассистентка Аида Рапопорт и сказала:

- Мне кажется, вступительное слово к вашему выступлению надо бы читать по-другому...
- Ну что же, — ответил я, — попробуйте вы прочитать его. Следующее мое выступление — через два дня. Вы сумеете подготовиться?
- Попробую.
Накануне я встретился с ней снова. Мне понравилась ее манера чтения...
- А у вас есть длинное платье для выступления?
- Нет, я думаю, следует надеть темный строгий костюм. Он больше подходит для сеансов ваших психологических опытов».

Так Мессинг нашел свое счастье, будучи зрелым сорокапятилетним мужчиной. Шестнадцать лет, прожитые с Аидой Михайловной в любви и согласии, он называл самыми лучшими в своей жизни. Она умерла в 1960-м году.

- Вольф Григорьевич, а как Вы справляетесь с болезнью Ваших ног? Прибегаете ли Вы к помощи врачей?

- Стараюсь не обращаться. Я сам себя умею лечить. Самовнушением, правильным питанием, разумной физической нагрузкой, тем, что просто снимаю боль и перестаю ее ощущать. Вот только с ногами бывает трудно справиться. Болят ноги. Выступая, я даю себе приказ забыть о болевых ощущениях, и поэтому люди, сидящие в зале, и не догадываются, что ноги у меня больны.

(Через несколько лет, когда ноги стали все чаще и сильнее болеть, Вольф Григорьевич лег на операцию в клинику Владимира Бураковского. Операцию сделали. Но не выдержало сердце. Примечательно, что, уезжая в больницу, Вольф Григорьевич посмотрел на свой висящий на стене портрет и сказал:

"Все, Вольф. Больше ты сюда не вернешься".

Владимиру Бураковскому сказали об этом после проведенной операции. И Владимир Николаевич тогда с досадой произнес: "Ну что же никто мне об этом не сказал раньше! Я бы не делал операцию. Подождал бы. Если сам Мессинг так считал, то проводить операцию было безрассудством". - В.Ш.)

Умер Вольф Мессинг в 8 ноября 1974 года, похоронен рядом с женой.

После смерти мага его имущество, в том числе более миллиона рублей, лежавших на счету в Сбербанке, отошло государству. Деньги на установление памятника до сих пор не выделены.

В течение шестнадцати лет могила на Востряковском кладбище оставалась фактически безымянной, и лишь в 1990 году памятник был построен на личные сбережения бывшей ассистентки и друга Вольфа Мессинга Татьяны Лунгиной, эмигрировавшей в США.

По материалам беседы Вольфа Мессинга с корреспондентом газеты "Известия" Владимиром Шахиджаняном и Эгмонтом Львовичем Месин-Поляковым.